Форум Сообщества Практиков Конкурентной разведки (СПКР)

hound написал:

[q]

я бы порекомендовал заменить Билл на Уилл.

[/q]

А почему? Билл Гейтс и Билл Клинтон - тоже Уильямы, насколько я понимаю. В чем разница?

hound написал:

[q]

Насколько я понял, это журналист - Will, а не William. Сокращенный вариант имени от William - Bill, но не Will.
Ну а "в традиции" в русском языке W передается как У.
Хотя, может, конечно он тоже William. Тогда Will - это журналистский псевдоним.

[/q]

В его профиле в Линкедине он William.
Ну а Гейтс или Клинтон - на мой взгляд, достаточно серьезные люди, чтобы считать, что "Билл" - цензурное слово :)
"Уилл" - это скорее ломание языка при произношении. Да и все, что на "уи" начинается, многими воспринимается как множественное число от "уй". ИМХО, конечно.

CI-KP написал:

[q]

Да и все, что на "уи" начинается, многими воспринимается как множественное число от "уй".

[/q]

Может и не без оснований...

hound написал:

[q]

Но это в сущности мелочь, и никак не меняет сути того, что обсуждаемая здесь его статья явно ангажированная.

[/q]

Это да. Тем более, что прочие издания вполне справились с задачей идентификации пулитцеровского лауреата, подзабывшего, видимо, из-за московской экологии, азы журналистики.

Вот, например, Федпресс:

Обзор прессы: свердловская полиция обогнала «Вашингтон пост» по информоткрытости

fedpress.ru/news/press_review/review_press/1372161010-obzor-pressy-sverdlovskaya-politsiya-obognala-vashington-post-po-informotkrytosti

ЕКАТЕРИНБУРГ, ВАШИНГТОН, 25 июня, РИА ФедералПресс. Мы продолжаем рубрику «Обзор прессы», в которой публикуются самые интересные новости мировых, российских и региональных СМИ. Сегодня вы узнаете, как свердловское ГУ МВД продемонстрировало больше информационной открытости, чем влиятельная американская газета «Вашингтон Пост».

Ряд свердловских СМИ уделили в своих публикациях внимание теме, поднятой в материале агентства «Интермонитор» «13 вопросов американскому журналисту». Представители журналистского сообщества, кроме того, заявили автору материала о своем интересе к продолжению тестирования реалий американской журналистики в России, которую в материале сравнивают с тяжело больным человеком – люди, которые ему сопереживают, морально готовы к утрате, но все же надеются на чудо.

Поводом стал материал корреспондента «The Washington Post» Уилла Ингланда (Will Englund), который, считают в «Интермониторе», развеял остатки надежд поклонников честной журналистики, и выпустил материал с признаками ангажированности о событиях на Урале.

В материале «Интермонитора» напоминают, что ими были заданы Уиллу Ингланду 13 вопросов, относящихся к обстоятельствам написания им статьи по уголовному процессу над Аксаной Пановой. Журналист ответил на 3 из них.

Уилл ответил исключительно на непроверяемые вопросы. Ответы кратко можно сформулировать так: «Я и моя газета никогда не берем денег за публикации и не слушаем диктата по этому поводу. И вообще, у нас высокие корпоративные стандарты и я им неукоснительно следую».

То есть, как обычно говорят в России в таких случаях – «отперся» от подозрений в получении денег.

Текст Уилла Ингланда полностью:

Уважаемый Евгений – в истории Екатеринбург указан как место создания материала. Это означает, что я был там. Я остановился в отеле, ездил на такси и ходил пешком. Я оплачивал все свои расходы. В “The Washington Post” очень строгие стандарты отчетности, которых я придерживаюсь. Мы платим сами и не принимаем никаких денег. Мы не следуем также ничьему диктату. Статья, которую мы публикуем — наша и только наша.

Большое спасибо за проявленный интерес.

Искренне Ваш,
Уилл Ингланд

Неотвеченные вопросы:

1. Какова в «Washington Post» система принятия решения о политических материалах? Я имею в виду, является ли это решением журналиста или решением Главного Редактора, или может быть, каких-то других людей?

2. Чья была идея поехать в Россию и сделать статью о случае Аксаны Пановой?

4. Где Вы работали в России? Кто предоставил Вам это место для работы?

6. Кто составлял Вам список людей, у которых Вы брали интервью? Как Вы определяли, что это достаточно полный список?

7. Я не знаю, виновна Аксана Панова в преступлениях, в которых она обвиняется или нет. Я считаю, что только суд может это решить, а СМИ должны освещать для своих читателей как суд свое решение принимал.

Но почти любой абстрактный человек, которого обвиняют в преступлении, будет пытаться избежать наказания. Поэтому люди, у которых есть проблемы с законом, могут и лгать об обстоятельствах своих проблем. Даже больше – все оппоненты в любом конфликте обычно пытаются уверить каждого в своей позиции.
Вы согласны с этим?

8. Вы очень четко прояснили позицию Аксаны Пановой и ее друзей. Но как Вы проверяли, повстречались ли Вы с оппонентами Аксаны Пановой?

9. Почему Вы не встретились с руководителем полиции или прокурором, или, по крайней мере, не задали им вопросы по электронной почте? Или Вы пытались получить их комментарии, но не смогли? Если да – расскажите, как вы это делали?

10. Каким образом Вы пытались организовать встречу с губернатором Свердловской области? Почему Вы и не встретились с ним, и в статье не сказали об усилиях, которые прилагали для организации такой встречи?

11. Вы знаете русский язык в совершенстве? Если нет – кто был Вашим переводчиком?

13. В российских университетах бытует мнение, что журналист обязан показать точку зрения всех сторон любого конфликта. Это аксиома. Преподаватели говорят это молодым журналистам со студенческих лет. Есть ли что-то подобное в американской журналистской этике в целом, и в этическом кодексе или официальных правилах “Washington Post”?

К дополнительным доказательствам ангажированности журналиста «The Washington Post» отнесят описание его поведения Аксаной Пановой: «Позвонил Уильям, говорит, русские полицейские позорятся, пытаются на сайте TWP анонимные комменты, сделанные автопереводчиком выставлять. Выглядит нелепо. Смеется: никогда такого не видел».

Если верить Аксане Пановой, пишет «Интермонитор», получается, что журналист американского издания явно сопереживает ей, он на ее стороне. Вместо того, чтобы выслушать и описать позицию оппонентов Аксаны Пановой, он ей названивает и вместе с ней хихикает – какие эти оппоненты, мол, плохие , со своими комментариями. Оставим вопрос – откуда известно, что это были именно полицейские.

На фоне масштабного крушения стандартных российских представлений о якобы непредвзятости, честности и демократичности американской прессы, поведение российской полиции выглядит чуть ли не как демократическая революция.

Полиция Свердловской области пригласит на суд над Аксаной Пановой… того самого Билла Ингланда, который всячески пытался избежать общения с противниками героев своего сюжета: «ГУ МВД по Свердловской области пригласило на процесс по делу Аксаны Пановой журналиста из США. Процесс будет освещать колумнист «The Washington Post», накануне выпустивший в своем издании материал о подозреваемой. В полиции считают, что присутствие представителя американского СМИ сделает процесс более открытым для общественности».

Наверное, не каждый американский корреспондент может так построить материал и общение с читателями, что даже полиция в России выглядит более честной и открытой, чем крупнейшее американское СМИ.

Я вот думаю - как такой опытный и, без сомнения - отнюдь не рядовой журналист мог совершить такую школярскую ошибку, как вообще не упомянуть о мнении второй стороны? Ведь фраза типа "мы обратились, они отказались" всегда ставит отказавшуюся сторону в невыгодное положение. А одной из фигур высшего пилотажа в журналистике считается как раз обратиться за комментарием так, чтобы тебе гарантированно в нем отказали, но при этом сам запрос выглядел красиво. Я полагаю, что такой опытный журналист, как Билл (Уилл) наверняка в совершенстве владеет этим приемом. Но - не использовал его. А совершил школярскую ошибку.
Может быть, он совершил ее намеренно? Так могло быть, если на него давило его начальство, а сам этот заказ исполнять не хотел. Но приказы начальства надо исполнять. И тогда хитрый Билл (Уилл) исполнил это так, чтобы ангажированность была налицо.