Форум Сообщества Практиков Конкурентной разведки (СПКР)

Ожидания и страхи, или почему политтехнологии востребованы в бизнесе

После 2004 года выборов в России стало намного меньше, и многие политтехнологи оказались без работы. Часть из них поехала в Украину, где подобных тенденций не было, а часть обнаружила, что в России есть огромный рынок работ, где услуги политтехнологов крайне востребованы, а клиентура намного адекватнее, чем в политике. Это бизнес.

По большому счету, работа политтехнолога – это планирование и проведение психологических операций.

Эта работа, укрупненно, включает в себя несколько этапов:

1. Понимание задачи (т.е., каков желаемый результат)

2. Оценка обстановки (сбор информации о расстановке сил, противниках и союзниках, особенностях принятия решения объектом/объектами воздействия, оценка ресурсов – как своих, так и противника).

3. Планирование операции – создание основной идеи, которая должна быть донесена до целевой аудитории, создание алгоритма доставки этой идеи, контроль эффективности, резервные варианты действий на случай, если эффект недостаточен.

4. Непосредственное исполнение операции, с контролем эффективности и внесением корректировки, если что-то идет не так, как было запланировано изначально.

Ну, а раз это психологические операции – то они неизбежно эксплуатируют особенности мышления объекта приложения сил, будь то чиновник, силовики, журналисты, или какая-то часть населения.

Разница, в зависимости от объекта приложения сил, главным образом, в конкретике мероприятий, а не в принципиальных подходах.

Так, при работе с населением чаще всего удар наносится в страхи и ожидания людей. И, чем дальше от момента уплаты денег результат, за который заплатили люди – тем сильнее можно сработать на страхах. В этом плане очень уязвимы, например, застройщики, продающие долёвки, банки с длинными вкладами, медицинские клиники, производители лекарств длительного применения и т.п.

Если у товара могут быть дефекты, которые невозможно определить, не имея специальных знаний – это также порождает риски, связанные со страхами, например, у клиентов автодилеров, покупателей готовых домов, населения в зоне строительства заводов и т.п.

Депутаты и общественники уязвимы, напротив, к ожиданиям людей.

Если политик не соответствует образу, который сложился у людей – его карьера может подвергнуться серьезным испытаниям. Например, патриотичный общественник, обманывающий патриотов, или борец с «пятой колонной», семья которого на содержании у олигархов и зарубежных компаний, сильно рискует своим политическим будущим, если эти милые подробности вскроются.

Как и учительницы, позирующие в свободное время в нижнем белье, даже если эти фотографии не тянут даже на серьезную эротику.

Как и полицейские, танцующие пьяными на капоте служебного автомобиля.

А вот востребованность политтехнологов крупным бизнесом, как правило, связана с необходимостью воздействия на чиновников.

Дело в том, что крупный бизнес практически невозможен без взаимодействия с политическими фигурами.
Дело даже не в коррупционных схемах, а в том, что крупный бизнес оказывает воздействие на процессы, которые напрямую затрагивают политических деятелей. Например, строительство крупного завода – это влияние и на экологию, и на рынок труда, и на социальную инфраструктуру. Даже простое согласование всех этих процессов, без тени коррупционных элементов, неизбежно требует выстраивания отношений с властями.

Кроме того, есть такие моменты, как влияние на назначения чиновников. Каждый чиновник, в силу сказанного выше, так или иначе начинает быть выгоден или невыгоден крупным бизнес-структурам. Соответственно, помощь или воспрепятствование назначению того или иного чиновника на должность, становится предметом интереса со стороны крупного бизнеса – даже если чиновники к нему не обращаются.

Работа политтехнолога в этой сфере может быть направлена, как на вышестоящих чиновников, по отношению к продвигаемой (или задвигаемой) бизнесом персоне, так и на население, которое, в зависимости от задачи, можно «поднимать на борьбу против» (кого-то или чего-то), «поднимать на борьбу за» (кого-то или что-то) или отвлекать.

Причем политтехнолог во многом напоминает сапёра – он может и разрушить, и построить. Именно «заточенность» на разрушение, кстати, отличает политтехнологов от, скажем, «продуктовых пиарщиков». Политтехнолог смотрит на ситуацию глазами «черного пиарщика» всегда, и разница в каждом конкретном случае лишь в его целях.

Лично я, например, выстраивая систему защиты своего клиента от будущих атак, по сути, начинаю с планирования комплексной атаки на него. Я планирую комплексную атаку на своего клиента, а затем, если проводить аналогии с военными операциями, перекрываю танкоопасные направления противотанковыми средствами, объекты, которые будут бомбить – средствами ПВО, создаю ложные командные пункты и другие цели, и так далее.

И именно поэтому я всегда прошу клиента рассказать, как есть. Объясняю, что если он мне «скелет в шкафу» покажет – то мы подготовим «консерву» (фактуру и план ее использования) на случай, если этот «скелет» вытащат его враги. А вот если он его не покажет – не исключено, что нам сломают потом всю оборону и мы работаем впустую.
Понятно, что это требует доверия клиента к исполнителю, но это уже совсем другая история.

Интернет открыл новые возможности, как для тех, кто нападает, так и для тех, кто выстраивает оборону.

Возможность развернуть полноценный сайт в течение нескольких часов, возможность поговорить персонально с каждым из «хомячков», призванных оппонентами безвозмездно, на эмоциях, возможность вывода в топ поисковых машин абсолютно анонимного для оппонентов сайта с фактурой – все это элементы современных информационных воздействий, которые были недоступны еще относительно недавно.

Но все технические новшества, как в атаке, так и в обороне – это лишь приложения к приемам работы, построенным на знании психологии отдельного человека и толпы, а также к пониманию принципов работы государственных политических и силовых структур, и к умению собирать, и анализировать информацию.

Евгений Ющук, 2016 г.

yushchuk.livejournal.com/498892.html